Мне уже стукнуло 50, и с женщиной в постели я не был четыре года.
Друзей-женщин у меня не водилось. Я смотрел на женщин всякий раз, когда
проходил мимо на улицах или в других местах, но смотрел без желанья и с
ощущением тщетности. Дрочил я регулярно, но сама мысль завести отношения с
женщиной - даже на не-сексуальной основе - была выше моего воображения. У
меня была дочь 6 лет, внебрачная. Она жила с матерью, а я платил алименты. Я
был женат много лет назад, когда мне было 35. Тот брак длился два с
половиной года.
Моя жена со мной разошлась. Влюблен я был всего один раз. Она умерла от
острого алкоголизма. Умерла в 48, а мне было 38. Жена была на 12 лет моложе
меня. Я полагаю, сейчас она тоже уже умерла, хотя не уверен. 6 лет после
развода она писала мне длинные письма к каждому Рождеству. Я ни разу не
ответил...
Я не уверен, когда впервые увидел Лидию Вэнс. Лет 6 назад, наверное, я
только-только бросил службу на почте, где просидел двенадцать лет, и пытался
стать писателем. Я пребывал в ужасе и пил больше, чем обычно. Пробовал
писать первый роман. Каждую ночь, за работой, я выпивал пинту виски и две
полудюжины пива. Курил дешевые сигары, печатал, пил и слушал по радио
классическую музыку до зари. Я поставил себе целью десять страниц в ночь, но
всегда узнавал только на следующий день, сколько написал на самом деле.
Обычно я поднимался утром, блевал, потом выходил в переднюю комнату и
смотрел на тахту - сколько страниц. Свою десятку я всегда превышал. Иногда
там лежало 17, 18, 23, 25 страниц. Конечно, работу каждой ночи нужно было
либо чистить, либо выбрасывать. На первый роман у меня ушла двадцать одна
ночь.
Мы с Лидией вечно ссорились. Она была вертихвосткой, и это меня
раздражало. Когда мы ели не дома, я был уверен, что она приглядывается к
какому-нибудь мужику на другом конце ресторана. Когда в гости заходили мои
друзья, и там была Лидия, я слышал, как разговор становился интимным и
сексуальным. Она всегда специально подсаживалась к моим друзьям как можно
ближе.
Лидию же раздражало мое пьянство. Она любила секс, а мое пьянство
мешало нам заниматься любовью.
Мне хочется что-то делать! Я хочу ТАНЦЕВАТЬ! Я жить хочу!
- Ох, да говно все это.
- Ты слишком старый. Тебе хочется только сидеть на одном месте, да
критиковать всех и вся. Ты не хочешь ничего делать. Тебе вс нехорошо!
Я выкатился из постели и встал. Начал надевать рубашку.
- Что ты делаешь? - спросила она.
- Выметаюсь отсюда.
- Ну вот, пожалста! Только что не по-твоему, так вскакиваешь и сразу за
дверь. Ты никогда не хочешь ни о чем разговаривать. Ты идешь домой и
напиваешься, а на следующий день тебе так худо, что хоть ложись и подыхай. И
вот тогда только ты звонишь мне!
- Я ухожу отсюда к чертовой матери!
- Но почему?
- Я не хочу оставаться там, где меня не хотят. Я не хочу быть там, где
меня не любят.
Лидия подождала. Потом сказала:
- Хорошо. Давай, ложись. Мы выключим свет и просто будем тихо вместе.
Я помедлил. Затем сказал:
- Ну, ладно.
Молодые были стройны и казались сделанными из гладкой резины.
Девчонки безгрудые, но с крошечными задиками, а мальчишки - с нежными
мягкими лицами, ухмылялись, краснели и смеялись. Однако, все выглядели
довольными: и молодые студенты, и старики. Делать им было почти нечего, но
они нежились на солнышке и казались осуществленными.
Божеству иногда надо дать отдохнуть. У меня был один старый друг, время
от времени писавший мне письма, Джимми Шэннон. Он кропал по 6 романов в год
- и все об инцесте. Немудрено, что он голодал. У меня же проблема в том, что
я не могу дать отдыха божеству своего хуя так же, как божеству своей
машинки. Это потому, что женщины идут к тебе только косяками, поэтому надо
заполучить их как можно больше, пока не подскочило божество кого-нибудь
другого. Думаю, то, что я бросал писать на десять лет, - самое удачное, что
со мною вообще случалось. (Некоторые критики выразились бы, наверное, что
это - самое удачное, что случалось и с читателем тоже.) Десятилетний отдых
для обеих сторон. Что произошло бы, если бы я бросил пить на десять лет?
Я открыл дверь и вышел на крыльцо. Там сидел незнакомый кот.
Громадная тварь, кошак, с черной блестящей шерстью и светящимися
желтыми глазами. Меня он не боялся. Он подошел, урча, и потерся об одну из
моих ног.
Хороший парень - он и сам это знал. Животные такие штуки понимают. У
них инстинкт. Я вернулся в дом, и он вошел следом.
Я открыл ему банку белого тунца Стар-Кист. Закатан в родниковой воде.
Вес нетто 7 унций.
Комментариев нет:
Отправить комментарий